|
|
|
|
|
|
|
|
28.08.2018
Борис Березовский на концерте в Воронеже. Фото – Наталья Коньшина
Билеты на концерты Бориса Березовского в Воронеже раскупили задолго до того, как появились афиши.
Один из самых востребованных пианистов мира выступил в столице Черноземья два вечера подряд, 11 и 12 декабря, сыграв в зале областной филармонии вместе с Воронежским академическим симфоническим оркестром под управлением Владимира Вербицкого ре-бемоль мажорный Фортепианный концерт Арама Хачатуряна.
Мощно, мужественно, в головокружительном темпе, заряжая оркестрантов азартом и неподдельным удовольствием от исполняемой музыки. Финал концерта дважды повторили на бис — с не меньшей энергией и скоростью.
Исполнительская щедрость Бориса Березовского этим не ограничилась: гонорар от выступлений пианист попросил передать в фонд поддержки одаренным детям Воронежской области.
— Часто совершаете такие поступки?
— Два раза в году. У меня правило такое: два раза в год — благотворительные акции. Я вообще человек верующий, и это такой небольшой жест. Ну, принято так. В этом нет ничего особенного.
А что касается настоящей помощи, есть высшие силы, вот они этим и занимаются. Я попросил директора Воронежской филармонии, чтобы он выбрал фонд. Людям, которые здесь живут, проще это сделать.
— Для пианистов написано много хорошей музыки. Чем вас пленяет фортепианный концерт Хачатуряна?
— Он очень яркий, интересный, самобытный, ни на что не похожий. Поэтому, конечно, приятно его играть. А то, что его не исполняют, это странно. Понятно, что на западе Хачатурян ассоциируется с советской эпохой, а почему здесь его забыли, непонятно.
Концерт очень выигрышный и для пианиста, и для публики: поэтому непонятно, почему он так редко исполняется. Ну, так бывает: волна моды. А музыка тут ни при чем, музыка замечательная.
— Как продвигаются ваши успехи в изучении японского языка?
— Они не очень продвигаются, зато дети вовсю учат, каждый день. У меня сейчас просто нет на это ни сил, ни времени.
– – А за что любите Японию? Ведь это совершенно другое мышление.
— Именно за то, что она совершенно другая, за непохожесть. Это как другая планета. Япония — единственная страна, где чувствуется, что ты не на земле, а в каком-то другом измерении.
— У японцев есть обычай: они раз в жизни должны подняться на Фудзияму. Вам удалось это сделать?
— Нет.
Борис Березовский: «Везде есть своя свобода и несвобода»
— А о чем вообще мечтают сильные серьезные люди?
— Сейчас мечтаю снять фильм. Экранизацию «Гамбринуса» по Куприну. Я познакомился с Александром Гордоном, который делает фильмы, он известен как телеведущий, и это теплый, добрый и очень талантливый человек. Он прекрасно поет народные песни, мы с ним на этой почве познакомились.
И возникла такая мечта — сделать фильм по «Гамбринусу». Это будет фильм с народной музыкой — с танцами, песнями. Может быть, даже мюзикл, как это ни странно звучит. Но не с музыкой современных композиторов, а именно с тем, что там исполняется — греческие, еврейские, украинские, русские песни, которые исполняет главный герой Сашка из Одессы.
— Есть кандидат на главную роль?
— Это не я. Там, естественно, должен быть пианист, тапер, который аккомпанирует Сашке. Я буду играть тапера. А кто будет играть Сашку, еще не знаем.
— Этот проект уже в работе?
— Скоро будет написан сценарий.
— Для чего вы затевали ваш фестиваль «Музыка Земли»?
— Мне это просто безумно нравится. У меня всегда только одна мотивация в жизни: если что-то нравится, ты это делаешь, если не нравится, то и не делай. Я считаю, что народная музыка — это самая чистая форма музыки. Во-первых, она изначальна, во-вторых, она чистейшая, в том смысле, что там нет ни денег, ни славы. То есть там музыка живет в ее чистом виде. Ну, для меня лично. Восприятие музыки очень индивидуально.
— Вы утверждаете, что даже искушенное ухо не может отличить одного исполнителя от другого. А почему тогда один нам нравится, а другой — нет?
— Это необъяснимо, это мистика — когда возникают какие-то совпадения. А то, что отличить сложно, это факт. В этом и прелесть искусства, что это очень индивидуально. Тут и спорить особо не о чем. Я просто выступаю против культа личности, который свойственен артистам. Он замечателен в поп-музыке, потому что там имидж и все прочее.
А классике это не очень идет. Я уверен, что выдающихся дирижеров отличить тоже практически невозможно. Опять же, можно спорить. Но я говорил, что вот я дам вам десять записей самых выдающихся дирижеров: попробуйте отличить.
И пока никто не согласился на этот тест, потому что, я уверен, это провальный тест. Здесь очень многое связано с какими-то личными пристрастиями: кому-то нравится Бернстайн, замечательный дирижер и личность замечательная. Все это очень приятно, но не один же он.
Естественно, у меня есть любимые пианисты, но я не говорю, что мое мнение — истина в последней инстанции. Это моя жизнь, мои музыкальные впечатления и прочее. А у нас такая система, которая всегда выбирает номер один. Она мне не то что не нравится, но я к ней абсолютно равнодушен. Я считаю, что официально создавать иерархию — это не совсем честный подход.
— Вам, должно быть, трудно сидеть в жюри конкурсов.
— О, это пытка! Когда я входил в состав жюри на конкурсе Чайковского, ни об одном пианисте не было единого мнения. У всех какие-то свои критерии. Иногда даже смешно: зачем мы собираемся и по какому принципу все это обсуждаем? И есть ли вообще эти принципы? Но публика помогает. Конкурс Чайковского тем и хорош, что там публика часто просто влюбляется. И это замечательно.
Борис Березовский: «Музыка – очень нужный наркотик»
— Как празднуете Новый год?
— Не очень люблю официальные праздники. У моего папы день рождения 31 декабря. Поэтому я никогда не был свободен в этот день, это долг, и я от этого не мог никуда уехать. Так получилось, что Новый год для меня не особенно праздник.
— Но ведь дети ждут подарков?
— У них вечный праздник.
— Вы патриот?
— Да, безусловно.
— Ради чего не жалко все отдать?
— Это сложный вопрос. Наверное, все-таки ради детей.
Елена Фомина, “Этажи”