|
|
|
|
|
|
|
|
04.09.2018
Помощник главного редактора радио "Эхо Москвы" Леся Рябцева рассказала ЖурДому, как будут готовиться правила работы журналистов радиостанции в социальных сетях и что будет, тем, кто их нарушит.
- Леся, разъясни, пожалуйста, многие запутались: Роскомнадзор говорит, что не участвует в подготовке правил использования соцсетей для сотрудников "Эха", а ты говоришь, что участвует.
- Тут такой момент. Когда мы договаривались с Роскомнадзором, его руководство сказало, что предоставит консультантов. Я так понимаю, что, видимо, имелось в виду - неформально. Но могу все равно рассчитывать на помощь своих друзей, потому что с ними лично знакома. У меня есть возможность позвонить им и сказать: «Слушайте, просто помогите. Есть один вопрос - проконсультируйте. Я нигде не буду об этом писать, но просто помогите». Мое приглашение к сотрудничеству в работе над правилами все равно еще на столе лежит. Я от него не отказываюсь.
- Роскомнадзоре недавно заявил: « убеждены, что в государственном правоприменительном органе не стоит заходить на территорию, где могут и должны применится принципы цехового саморегулирования». Это я цитирую.
- Я с ним соглашусь, потому что наши правила по уставу должны приниматься собранием журналистов, но от консультации я не отказываюсь, потому что это специалисты, которых я уважаю.
- Но они будут неформальными?
- Наверное, да, а почему нет?! Я могу с ними встретиться, какая разница. В Минкомсвязи тоже я с ними буду встречаться, по телефону или как-то.
- Как будет организована группа, готовящая поправки в устав редакции "Эха Москвы"?
- Она уже организована, она уже существует. Это такой многослойный пирог, пончик, не знаю, как угодно можно назвать. В общем, есть 13 человек – это рабочая группа. Это первые заместители Венедиктова, главный редактор сайта «Эхо Москвы», Саша Плющев, который дал согласие, еще несколько журналистов «эховцев», продюсеры, журналисты, корреспонденты, которые готовы помогать. Ну и, соответственно, я вместе с ними. Мы будем вырабатывать какую-то общую повестку по принципу работы парламента. К нам будут поступать идеи коллег. В «фейсбуке» будем мониторить и обрабатывать комментарии и критику, переваривать ее. Внутри себя переварили и потом, когда мы создадим проект свода правил, я их поднесу Венедиктову. И, соответственно, Венедиктов, если утвердит этот проект, вынесет его на собрание журналистов, где вся редакция будет голосовать по каждому пункту, либо «за», либо «против», либо «давайте изменим или переголосуем». Соответственно, в этом смысле рабочая группа оказывается большой, т.е. это вся редакция. И все это - абсолютно открытый процесс. Я принимаю комментарии и критику со стороны. Я сейчас с «Amnesty Int» встречалась, что-то подметила, в понедельник была рабочая встреча в правительстве Москвы, там нам что-то подсказали.
- А рабочая встреча с правительством Москвы по какому поводу?
- Мы к ним пришли без повода, просто пообщаться, узнать, как дела. Мне порекомендовали обратиться к «Репортерам без границ», так что обращусь к ним. Кто-то пишет из France Press, кто-то пишет из Лондона, из Штатов, предлагают экспертов из Оксфорда. Я прислушиваюсь, я открыта предложениям, как и вся рабочая группа.
- Внутри коллектива есть какое-то сопротивлении этому процессу? Кто-то говорил: «Мы сами все отрегулируем без правил. Это не нужно». Или все были согласны?
- Конечно же нет. За что мы ценим журналистов «Эхо Москвы», так это за то, что у них, во-первых, есть личное мнение, они все могут друг другу сказать «нет», т.е. они могут не соглашаться с главным редактором и с ним спорить. За это нас и ценят, за объективность. Безусловно, есть люди, которые боятся этого документа, потому что не знают каким он может получится. Все относятся неоднородно, с интересом: кто-то «против», кто то «за», кто-то просто боится, что мы повторим опыт Би-Би-Си, где очень жесткие правила, просто безумные.
- И как строится диалог с теми, кто переживает за последствия принятия документа?
- Я пытаюсь людям объяснить суть процесса. И я уверена, что у меня это получается. Я им объясняю, что готова их слушать, что это открытая площадка, только пишите ваши предложения. Вот я выношу первые три предложения для обсуждения и спрашиваю: что вы думаете? Нужно-не нужно? Нужно поступить как Reuters или поступить как Би-Би-Си. Все жестко или наоборот должно быть мягко, «разрешительно». Люди меняют свои мнения. Это правильно, это нормально. Так и должно быть.
- Правильно я понимаю, что эти все правила будут распространяться на весь холдинг «Газпром-Медиа»?
- Да.
- А другие СМИ, входящие в холдинг, участвуют в этом процессе?
- Я с Венедиктовым договорилась, что на базе нашей редакции создана рабочая группа и проект, который будет внесен в устав. Со стороны «Газпром-медиа» все остальные СМИ (НТВ, ТНТ, 7 дней) представляют люди «Газпром-Медиа»: юристы, представители высшего руководящего звена. То есть это люди «Газпром-Медиа», которые будут представлять НТВ, ТНТ и 7 дней. И получается, что если рабочая группа примет, «Газпром» примет, значит, примут все остальные в холдинге.
- Это будет изменение устава редакции?
- У нас - да. У остальных не знаю. У это будет включено в устав редакции.
- А кто-то из внешних консультантов будет официальным?
- Нет. По правилам, которые установили между собой Венедиктов и Лесин, в эту рабочую группу входит только «Газпром-Медиа» и «Эхо Москвы». Остальные - это консультанты. Они могут дать совет. Но то, что мы примем в итоге, это наша ответственность, а не их. Они нам не диктуют, они могут подсказать то, что они думают, но это не значит, что мы их примем.
- Понятно. А Лесин как-то участвует в каких-то документах?
- Нет. А как он участвует?
- Например, свои рекомендации даст по правилам..
- Нет. Но я бы с радостью! Вот он сказал, что хочет в эфир на «Эхо Москвы» прийти. Если он еще рекомендации даст по правилам, я к нему с радостью прислушаюсь. Потому что это опытный медийный игрок, назовем его так.
- А нет ли планов создания какой-то саморегулируемой организации журналистов после этой истории с конфликтом с Лесиным и созданием вот этого документа?
- Зачем? У меня есть редакция, которая меня защищает, у меня есть устав, который меня защищает, у меня есть главный редактор, который несет ответственность за все, что происходит со мной в рамках моей работы. Я принадлежу СМИ «Эхо Москвы», я полностью доверяю политике редактора и месту, где я работаю. Соответственно, какие-то морально-этические нормы или какая-то защита со стороны, когда у меня есть характер журналиста, собственная совесть. Зачем мне?
- А какие-то саморегулируемые структуры, нет?
- А зачем? Для чего? Какие функции они должны выполнять?
- Раньше, например, не было даже идеи создания такого рода документа.
А я думаю, знаешь что? Раньше не было такой важности социальных сетей. Все в Твиттере пишут, в Фейсбуке высказываются, такие замечательные, прекрасные.
- Реакция сообщества была очень критичной. Как ты на нее реагируешь?
- Да никак. Я ожидала нечто подобное. На самом деле, я не думала, что мой пост вызовет какой-то отклик. Я считала, что он был очень сухо написан. Первая часть - вообще пресс-релиз. Да, я прокомментировала и добавила фразы от себя, написала то, что я реально думаю и то, что мы с Венедиктовым выработали цель создания «золотого стандарта» для рабочей группы. А то, что случились в итоге эмоциональные всплески через край, ну, здорово. Ребята как-то побурлили. Главное, что эта тема обсуждаемой стала. У меня же цель была, чтобы на это обратили внимание. Все жалуются на социальные сети, оворят об участии следственного комитета из-за твита или кого-то ругают за ретвит. Мне казалось, что это вещь, которую нужно прописать, озвучить вслух. Все об этом говорили, но конкретики не было. Почему нельзя посмотреть на опыт наших зарубежных коллег? У них давным-давно есть какие-то кодексы. У нас кодексов нет, у нас есть уставы, конечно. Но характер журналистов вписан в уставы двух изданий - «Эхо Москвы» и «New Times» . У остальных, по каким правилам они живут…
- Будет ли этот документ публичным?
- Он будет открытым. Во-первых, мы будем выкладывать драфты, сейчас я, видишь, начинаю потихоньку выкладывать вопросы, которые будут обсуждаться.
- А была ли какая-то реакция от других СМИ. Высказывались ли пожелания использовать ваш документ для создания собственного свода правил по соцсетям?
- Я только «за». Почему нет? Конечно, комментариев таких не было, но если они так сделают, то почему нет.
- Например «Таймс», практически родственное с вами издание.
Даже если они захотят взять не полностью, а часть, даже часть такой работы, которую мы проделаем, это я делаю не для себя, прости, пожалуйста, это я делаю для журналистского сообщества.
- А каким будет наказание за нарушение правил?
- Будет такая система. Внутри нашего журналистского сообщества, на собрании редакции, со временем появятся старейшины. Это будет орган из трех человек. Первого, мы решили, будут выбирать голосованием сами журналисты. Они предложат кандидатуры и проголосуют за человека, который, по их мнению, сможет всех рассудить. Второго человека выберет главный редактор, третьего выберут директора. Это будет орган, который сможет разрешать конфликтные ситуации. И когда поступает в этот орган какая-то жалоба, или когда он сам обнаруживает нарушение, он обращается к главному редактору. Они совместно выносят какой-то вердикт. Как я понимаю, самой максимальной карой за нарушение устава будет отстранение от эфира.
- Но не увольнение.
- Зачем? Максимум устранение от эфира
- А был ли кто-то в коллективе или в персонале, может быть, кто поддержал решение директора об увольнении Саши Плющева? Сказал: «О, да она правильно сделала?»
- Нет. Вслух я ни от кого этого не услышала. Может кто-то и думал, но не говорил. Наверное, каждый примерил эту ситуацию на себя. Но ведь «Эхо Москвы» - очень скрепленная организация. Мы умеем думать, поддерживать друг друга, сопереживать. В этом смысле никто не хотел забивать Сашу ногами, А во-вторых, все на себя отражают эту историю, никто не хотел быть «утюгом» в такой же ситуации.
Ну да. Кто-то невыдержанным бывает в порыве дискуссии…
- И в том числе, поэтому нужно вырабатывать какие-то правила поведения. Знаешь, вообще, в уставе есть правила поведения: мы не пьем, не ругаемся матом, не бьем людей. Почему в социальных сетях это все можно?
- А твоя конкретная роль какая? Координатор?
- Да. Меня назвали координатором - буду координатором. У меня, наверное, знаешь, такой электрический заряд, типа: шевелись, делай, давай собирайся. Сейчас у меня на первой фазе была история с определением рабочей группы, раздачей заданий на определенных этапах, сбором информации. Я сейчас собираю гайдлайны других СМИ. То есть я такой импульс.
- У вас на все отведен месяц, правильно?
- 25 декабря сдача проекта, да.
- А не мало ли времени для этого?
- Нет, я поставила это условие. Я как антикризисный менеджер. Мне поставили задачу, я должна ее выполнить. Все.
- А когда планируется итоговый документ?
- До конца года. Соответственно 25-го я приношу Венедиктову проект того, что я предлагаю с рабочей группой внести, потом это выносится на собрание журналистов, за несколько дней до нового года это должно быть утверждено.
- Перед корпоративом?
- А у нас не бывает корпоративов. У нас только есть день рождения Венедиктова 18 декабря. Он заменяет любые празднества, знаешь ли.
- А после вот этого документа, у тебя какие планы? Как помощника Венедиктова.
- У меня нет жизни «до и после». У меня как были мои проекты, так они и продолжают быть со мной. Просто я уже говорила не раз, что я немного заморозила свою рабочую деятельность. Я буду продолжать дальше заниматься его графиком, я буду дальше делать с Венедиктовым интервью, которые мы делаем. Сейчас у нас уже запланирован Песков Лавров, Улюкаев. Ходорковский, кстати, запланирован у нас.
- Есть функции помощника, который занимается графиком человека…
Я никогда не была просто помощником, как и Анна Ведута, которая не была просто пресс-секретарем Навального. Она была всем и вся. И не только у него - еще и в Хонде. Знаешь, как, я Аню очень люблю и она меня научила, что мы очень многогранные и надо об этом не забывать. Я всегда была журналистом и продюсером. И то, что я называюсь помощником главного редактора, - это не значит, что я выполняю работу только помощника. Я продолжаю собирать эфиры, у меня есть передача, которую я веду с Митей Ляшко по субботам. Это журналистская работа. Я думаю, что у нас хорошие интервью с Венедиктовым получаются. Потом, у меня есть «Дилетант», с которым я работаю, сайт, который мы полностью сейчас переделали.
- Некоторые живут по принципу день прожить, а ты?
Нет. Я так не живу. Я живу, я планирую. Думаю, стану ведущей в скором времени, учусь держать собственный проект, создаю фундамент, чтобы в будущем быть самостоятельной в менеджменте. Я уверена, что в будущем я смогу если не возглавить, то стать шеф-редактором какого-то крупного издания. Я не знаю, что это может быть.
- Директором?
- Директор, обычно, несет финансовую ответственность. Я не по части денег, я по части креатива. Я по «финтифлюшкам», по части продвижения прикольных фишек. Это моя история. Как Стив Джобс говорил: люди не знают, что они хотят, надо им показать и посмотреть, что же они хотят на самом деле. И он создал айфон, айпод. Я живу по этому принципу, я хочу создать что-то такое, без чего жизнь не сложится. Я говорю, что буду самостоятельной и не помощником, а с огромным проектом. Даже не важно, что это будет, радио, телевизор, газета, сайт, детский садик открою. Какая разница? Если я смогу себя там полностью реализовать, площадку, таких же, как я, «больных на голову» в хорошем смысле, почему бы и нет. Это моя мечта. Интегрированное нечто. Теплое. Прекрасное, светлое.
- А когда?
- Ой, я не знаю. Хочу завтра. (смеется) Я понимаю, что я сама не буду готова завтра это сделать.
Алексей Яушев