|
|
|
|
|
|
|
|
29.08.2018
Липа. Фото: Амурский филиал WWF России
16 мая, PrimaMedia. Проблема вырубки липы обсуждается в Приморье уже не первый год и, наверное, у общественности есть определённая усталость от того, что говорят про нее давно, а решить никак не могут.
Казалось бы, о чем спорить: официальный объем заготовок относительно небольшой (всего-то 3-6% от общего объема заготавливаемой древесины), качество древесины и ее выход оставляют желать лучшего. Но при все этом, вырубка липы наносит огромный ущерб одной из самых перспективных, конкурентоспособных и экспортоориентированной отрасли в Приморье — пчеловодству.
Уже несколько лет пчеловоды Приморья бьются за введение запрета на вырубку ценного медоносного дерева, но воз и ныне там.
Как же так выходит, что небольшое число "карманных" экспертов, оправдывающих вырубку липы, побеждают в этой борьбе честных трудяг – пчеловодов, занятых важным и полезным делом? Порассуждаем в кои-то веки, используя здравый смысл и факты истории, а не букву ежеминутного закона, который слишком часто меняется.
На Дальнем Востоке распространены три вида лип – липа амурская, маньчжурская и Таке (пчеловоды знают их, как первую, вторую и третью). Все эти виды лип произрастают в смешанных хвойно-широколиственных лесах, чаще всего в кедрово-широколиственных лесах.
В ненарушенных кедрово-широколиственных лесах липа является одним из видов, но помимо нее здесь есть и березы разных видов, ясень, вяз, хвойные виды и много-много других. Доля участия липы в древостое не так высока, и если при вырубке брать только ее, то это будет совсем нерентабельно для лесного бизнеса.
Но заготовка липы сейчас идет не в таких лесах — да и осталось их слишком мало. Такие участки сейчас найти тяжелее, чем золото в лесных ручьях.
Рубят сейчас в тех лесах, которые уже были вырублены во время первой волны промышленного освоения юга Дальнего Востока.
Всего-то 100-150 лет назад человек пришел сюда и начал активно бороться с лесом, со зверем, строить дома, железную дорогу и т.д. Нужно было в то время много и много усилий, чтобы сделать край пригодным для жизни, нужно было много домов, нужно было построить и Транссиб. А как строить и из чего? Конечно из самой качественной древесины – из кедра корейского. И строили, и жгли вокруг новых деревень, освобождая место для жилья и для полей… Такое было время.
Леса было много, зверя было много, рыбы было много… В 20-30-х годах и для пчеловодства было золотое время, начали организовываться пчелотресты. Не трогали липу – росло число пчеловодов и пчелосемей и к 70-80-м годам XX века достигало 300-400 тысяч.
За 100 последних лет многое сделали люди в Приморском крае. Были большие пожары в начале XX века (кому интересно, читайте дневники В.К. Арсеньева). Так горело, что месяцами солнце было красным в дыму… Пошли и верховые пожары, сжигающие кедровые леса полностью (в Тернейском районе много напоминаний об этом времени). Дальше была война, освоение уже в советские времена и промышленная вырубка кедра до 1987 года.
К чему всё это? Может показаться, что увлекся автор и в дебри собственных рассуждений забрел. Нет, нельзя рассматривать природу отдельно, а человека отдельно – слишком сильно мы влияем друг на друга.
История сложилась так, что из леса забрали сначала самые ценные породы (кедр, ель корейскую, дуб, ясень), но природа не терпит пустоты и лес стал зарастать, залечивая свои раны. И зарастает он самыми быстрорастущими видами, в том числе липой. Так сформировалось целое поколение этой породы на юге Дальнего Востока, в самых теплых и комфортных для проживания человека районах – весь запад, юго-запад, юг края, Анучинский, Красноармейский, Яковлевский, Ольгинский районы.
Когда липа подросла, начала активно плодоносить и возобновляться, стало активно развиваться и греметь пчеловодство в крае. К концу XX – началу XXI вв. она имеет максимальное плодоношение, хорошо возобновляется и держит лесную среду, создавая условия для возрождения кедрово-широколиственных лесов.
И вот в этот самый благоприятный для пчеловодства момент, когда люди стали отходить из сложных потрясений в стране, начали создавать свои хозяйства, принимается Лесной кодекс 2007 года. Все дальневосточные липы не попадали в перечень пород, запрещенных к рубке (Лесной кодекс, ст. 29).
С того момента липы перестали быть защищены как медоносы, не стало никаких ограничений по их вырубке.
Сначала этот факт мало кто заметил – только специалисты, но и их осталось слишком мало, чтобы кто-то услышал возражения.
Тогда же разрешили рубить и кедр – и началась война за его спасение. Боролись все, и огромная благодарность каждому, кто в этой борьбе принял участие – победили-то в результате все. Кедр к рубке запретили через три года, но вырубили-то сколько…
Но время идет, ресурсная база заканчивается, лесопромышленник всеми силами стремится сохранить доходность своего бизнеса. В лесу всё меньше и меньше ценных пород. Что остается? Рубить то, что есть. Например, липу, которую из разрешительных списков никто не исключал.
Вот и рубят. Никому раньше не нужная липа вдруг стала ценной породой для лесозаготовителя. И теперь объемы ее рубок уже в пять раз превышают рассчитанные разрешенные.
По данным Амурского филиала WWF России ежегодно с Дальнего Востока экспортируется миллион кубометров липы (данные таможни) против 176 тысяч разрешенных к вырубке. Как же так выходит, что разрешено вырубить меньше 200 тысяч кубов, а за границу уходит миллион?
Но есть и другой важный вопрос: чтобы получить в пять раз больше деловой древесины, вырубить-то нужно в десятки раз больше деревьев. Липа — это вам не строевая сосна, найти не гнилую взрослую липу очень и очень сложно – древесина мягкая, рыхлая, гниет легко и быстро.
Вот и получается, что деловой древесины липы почти в шесть раз вырублено больше, чем разрешено, а во сколько раз больше площадь вырубки? Считал ли кто?
Вместо мёда — брёвна. Фото: Анатолий Кабанец, WWF России
И всё это пространство остается без лесной среды. Как будет возобновляться лес, что будет с подростом хвойных пород, сколько пожаров пройдет после такой вырубки? Насколько сократится в очередной раз площадь кедрово-широколиственных лесов?
Думаете, государство знает и считает эти потери? Или может быть лесопромышленник – "хозяин" аренды сделал такой расчёт, заботясь о собственном будущем? Или может сторонники вырубки липы – "эксперты от лесопромышленников" — оценивают риски?
Нет, нет и нет.
Кто и как может сделать такие расчеты, если липа с середины XX века, когда и началась лесная наука на Дальнем Востоке, рассматривалась исключительно как медоносная порода? Тогда никому и в голову не могла прийти мысль пытаться её промышленно заготавливать. Да, делали из нее утварь для бань, улики и т.д, но чтобы заготавливать как деловую древесину...
Вот и ученые рассчитывали медоносность разных видов лип, определяли сколько летает до неё пчела. Никто не прилагал усилий по изучению выхода деловой древесины липы.
Возраст насаждений знали очень примерно, а теперь нам говорят лесопромышленники про то, что они рубят деревья после 100 лет. Но откуда они знают про возраст липы, если последние данные датированы 1969 годом? Да и они говорят о том, что максимальная продуктивность липы начинается в возрасте со 100-150 лет? И наши, последние данные, опубликованные в известном научном издании (https://doi.org/10.1016/j.foreco.2018.01.023), говорят о возрасте максимальной продуктивности липы, продолжающемся со 100 до 235 лет.
Ну и о каком возрасте можно говорить, если на деле рубят те деревья, которые просто выгодно рубить? Ну а выгодно может быть только дерево, начиная с 20 см в диаметре. Нет никаких запретов, ограничивающих минимальный диаметр, до которого рубить нельзя.
Вот и выходит, что исключительно из соображений быстрой выгоды (продать золотые украшения из дома – это тоже быстро выгоду получить, но что дальше?) вырубается наиболее продуктивное поколение дальневосточных лип — надежда местного населения на вполне успешный малый бизнес в сфере пчеловодства, надежда людей на стабильный доход — едва ли не главный фактор закрепления людей в малых поселках и деревнях Приморья.
Вместе с пчеловодством рубится под корень сама возможность восстановления кедрово-широколиственных лесов (не будем говорить об их уникальности снова, уже все услышали).
Само уничтожение лесной среды ведет к иссушению районов (помните, что липу заготавливают в самых сухих и теплых районах края?), к увеличению лесных пожаров, к более катастрофичным наводнениям. Но, конечно, что нам эти рассуждения, нам же выгода нужна, налоги в бюджет и сейчас, и побыстрее…
Но, кстати, о налогах. Думаете, что налоги в бюджет хотя бы покроют риски сведения лесной среды?
Считайте сами: один кубометр древесины липы продается от 8 тысяч рублей и выше, а государство получает с него 144 рубля. Как вам такая арифметика?
По некоторым данным, 6 млн рублей налогов поступило со всего Дальнего Востока в бюджет от вырубки липы, и лесопромышленники гордятся этим… Да тут плакать нужно: 6,5 тысяч пасечников со своими семьями, сидя в деревнях и производя продукт, и при этом не уничтожая ресурс, в совокупности и то больше платят… Да на тушение пожаров в Чугуевском районе Приморского края только в этом году выделено 2 млрд рублей! А нам говорят, прибыльно….
О какой выгоде вырубки липы и для кого можно говорить? В каких чиновничьих кругах застряло решение о запрете вырубки липы? Для кого оно выгодно?
Неужели устойчиво развивающаяся и перспективная отрасль пчеловодства (не имеющая конечности, в отличии от экстенсивного лесопользования), поднимающаяся с колен после долгих лет заброшенности, позволяющая людям успешно зарабатывать, производя качественный и уникальный продукт, закрепляющая людей в глубинке, не выгодна нашему государству?
Лесопромышленники говорят, что они построят завод по обработке древесины липы, будут производить от карандашей до шпона из липы, на целых 345 рабочих мест! Вдумайтесь: жизнь и работа 6,5 тысяч пасечников против аж 345 возможных рабочих мест? Это, конечно, здравое рассуждение и разумный стратегический подход… Да и что это за современное предприятие, где столько рабочих рук нужно, где его современность?
Но допустим, что ничего не выйдет у пчеловодов, победят в своем упорстве к распродаже ресурсов и быстрому обогащению лесопромышленники, что будет дальше?
Как ни крути, но пасечники все равно выживут. Да, они не будут развиваться, уйдут из одних районов, придут в другие, снова начнется упадок этой замечательной отрасли в глухих поселках, обеднеет край. Останутся энтузиасты, отдельные хозяйства и когда-то отрасль оживет. А вот лесная отрасль, что с ней-то будет?
Мы много раз говорили, что лесоресурсная база в нашем крае серьезно подорвана. Пять, ну может 10 лет, лесной бизнес еще протянет, заготавливая липу, березу, ель — так и до ивы дойдем…
Неизвестно, чего ждать в ситуации, когда рубить станет совсем нечего. Нападок на последние, оставшиеся не вырубленными территории уже было предостаточно и они с высокой вероятностью будут продолжаться. Уже можно рубить водоохранные зоны, уже все требования ученых перестали слушать… Так можно дойти и до вырубки заказников, охранных зон заповедников и нацпарков? Звучит дико, но кто знает? История знает факты и посерьезнее…
Но все равно лесная отрасль в своем виде не сможет существовать долго, просто потому, что рубят быстрее, чем всё растет. Так мы ее и потеряем. Развалятся огромные предприятия, и что будет с теми людьми, которые заняты в ней?
Но это другая история, ей мы посвящали много предыдущих статей…
И все-таки выход, когда и лесопромышленник выживет, и пчеловодство будет успешно существовать, есть. Он прост и является логичным для всех стран, которые прошли уже этап экстенсивного лесопользования.
Лесные плантации – наше всё.
Липа — очень быстрорастущая порода на открытых пространствах. Дав возможность лесопромышленнику организовывать лесные плантации на территориях малоценных лесов, редколесий, гарей, государство получит двойной "бонус": лесопромышленник уже через 5-15 лет сможет начать брать древесину, а пчеловод будет получать мёд с восстанавливающихся естественных лесов и впоследствии — со старых плантаций. Да еще и от пожаров убережем все эти территории — какой хозяин захочет, чтобы его плантация сгорела?
Но нас не слышат, и снова говорят о выгоде рубки лесов сейчас, о сложных и "незыблемых" законах, которые только за последние 10 лет изменились до неузнаваемости, обесценив все достижения лесных ученых за 50 лет.
И растут сейчас дети, которые только слышали "сказки" об удивительной тайге, которые мечтают не строить, а получать деньги быстро.
Автор:
Ухваткина Ольга Николаевна ( https://www.facebook.com/olga.ukhvatkina.7 ), кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Федерального научного центра Биоразнообразия наземной биоты Восточной Азии Дальневосточного отделения Российской академии наук. Закончила Институт лесного и лесопаркового хозяйства ПГСХА, г. Уссурийск. Автор 50 научных работ, последние 10 лет занимается изучением лесных экосистем кедрово-широколиственных лесов.